10.10.2007 Политика

Журнал The New Times о создании госкорпораций

Направление российской экономической политики на ближайшие годы определилось еще весной, когда президент в своем послании анонсировал создание целого ряда госкорпораций, а позже первый вице-премьер Сергей Иванов развил идею в своем выступлении на Санкт-Петербургском экономическом форуме.

Максим Блант


Сегодня госкорпорации одна за другой лепятся из подручного материала, учреждаются федеральными законами, получают щедрое финансирование и начинают функционировать.

Огласите весь список

Решать эти корпорации, по замыслу их создателей, должны самые разнообразные задачи — от строительства и ремонта инфраструктурных объектов (созданный на базе Внешэкономбанка Банк развития) и ремонта ветхого жилья (Фонд содействия реформе ЖКХ) до подъема отечественного авиа- (Объединенная авиастроительная корпорация — ОАК) и судостроения (Объединенная судостроительная корпорация — ОСК). Нелегкую задачу поднимать российское машиностроение (вместе с активами «Рособоронэкспорта» и деньгами из того же Стабфонда) возьмет на себя корпорация «Российские технологии». На острие научной мысли будут действовать сразу три структуры: «Роснанотех» должен обеспечить лидерство страны в области нанотех-нологий; корпорация, в которую будет преобразован «Росатом», займется ядерными проектами; Венчурная компания примет на себя ответственность за все прочие новые технологии и будет своеобразной страховкой на случай, если две первые не справятся с задачей вывести страну в число мировых технологических лидеров.

А еще создаются Фонд национального благосостояния, который поддержит рушащуюся пенсионную систему, и Олимпийская корпорация, которая к моменту проведения зимней Олимпиады 2014 года в Сочи должна превратить этот город и его окрестности в спортивно-оздоровительное чудо света.

Ищем логику

При этом логику в том, как строятся российские госкорпорации, иной раз понять чрезвычайно сложно. Скажем, «Ростехнологии», в основу которых лег «Рособоронэкспорт», будут включать в себя помимо оборонных заводов еще и «АвтоВАЗ», к производству вооружений имеющий весьма опосредованное отношение. Зато производители российских военных самолетов, которыми с успехом торгует «Рособоронэкспорт», вместе с гражданским авиастроением слиты в ОАК. С некоторой натяжкой тут еще можно углядеть определенную логику, но если ей следовать, то вертолетный холдинг логично было бы прилепить ко всему, что летает. Но не тут-то было, он войдет в «Ростехнологии».

Да и с функциями, которые возложены на каждую конкретную структуру, нередко возникает путаница. Скажем, Банк развития должен не только финансировать строительство и реконструкцию инфраструктуры — дорог, морских и аэропортов и т.д., — но и заниматься поддержкой приоритетных отраслей экономики, в каждой из которых уже трудится или в ближайшее время начнет трудиться пособственной госкорпорации. Между создаваемыми структурами уже ведется борьба за наиболее привлекательные с коммерческой точки зрения активы и проекты, а когда вся эта система начнет функционировать, борьба будет только обостряться.

Расходы по-советски

В настоящее время, по словам будущего главы «Ростехнологий» Сергея Чемезова, в рамках госкорпораций тратится около 800 миллиардов рублей. Буквально на этой неделе в первом чтении принят федеральный закон об Олимпийской корпорации, которая получит почти 200 млрд государственных рублей, и цифра Чемезова дорастет до триллиона. Процесс на этом, конечно же, не остановится. Благодаря консервативной политике российского Минфина и необыкновенно благоприятной конъюнктуре на мировых рынках, у страны скопилось в Стабилизационном фонде более 3,5 трлн рублей. Собственно, все создаваемые в последнее время госкорпорации должны стать теми механизмами, которые помогут нынешним властям потратить эти деньги в соответствии с их представлениями о «геополитических интересах» страны, «столбовых дорогах» развития мировой экономики, «прорывных» отраслях и технологиях.

Один из идеологов внедрения госкорпораций Сергей Чемезов, недавно выступая перед представителями предприятий машиностроения, заявил: «Государственные корпорации стали тем инструментом, который (во многих странах) позволил реализовать потребности многих стратегических отраслей экономики в госинвестициях на фоне неспособности государства быть эффективным инвестором, а также квалифицированно распорядиться вложенными средствами. Вместе с тем госкорпорация — это надежная узда, сдерживающая безудержную рыночную стихию, погоню за сверхприбылями даже в ущерб стратегическим интересам страны». Сказано, конечно, красиво, только не совсем ясно, почему чиновник, поставленный во главе той или иной госкорпорации, будет профессиональней и эффективней тратить государственные деньги, чем чиновник, распределяющий бюджетные средства. Разница между ними в том, что об исполнении бюджета исполнительные органы власти (по крайней мере формально) каждый год отчитываются перед парламентом, а госкорпорации будут этой неприятной формальности лишены. Не совсем также ясно и про «узду», которую госкорпорации должны надеть то ли на рынок, то ли на себя. Поскольку в своих интервью Чемезов периодически называет госкорпорации некоммерческими структурами, то все же остается надеяться, что на себя. В таком случае не совсем ясно, что будет критерием эффективности их деятельности.

Сегодня в России создается десяток «пылесосов», которые будут высасывать из экономики страны излишки доходов, полученных от торговли нефтью, и перераспределять их сообразно с некими довольно туманными соображениями о том, что полезно и что вредно для страны. Проблема в том, что в какой-то момент может оказаться, что излишков больше не осталось, а бросить на половине проекты, в которые будут уже вложены триллионы, рука ни у кого не поднимется. Собственно, ни Сергей Иванов, ни его тезка Чемезов, ни прочие идеологи госкорпоратив-ной России ничего нового не придумали. Самой большой госкорпорацией, питавшейся доходами от продажи сырья, был советский народнохозяйственный комплекс с его непомерно раздутой оборонной составляющей. Два десятилетия назад эта система доказала свою несостоятельность, и нет никаких оснований надеяться, что на сей раз получится как-то иначе.