18.05.2009 Политика

Россия, США и ЕС и их политика в Центральной Евразии

Классическим подходом к оценке текущих ситуаций после распада СССР стало рассмотрение идущих процессов как формы геополитического соперничества за влияние на постсоветском пространстве между Российской Федерацией, США и ЕС. Политика этих стратегических «игроков» в разные периоды времени на протяжении 1991-2009 гг. особым разнообразием не отличалась. Россия пыталась противодействовать центробежным дезинтеграционным процессам на своей территории и в этих целях стремилась не допустить роста влияния и усиления присутствия внерегиональных сил на всём постсоветском пространстве (за исключением Прибалтики). Запад же, в лице США и ЕС, напротив, стремился не просто закрепиться в бывших союзных республиках СССР по всему периметру российских границ, но и стать вершителем и распорядителем судеб, а также неограниченным хозяином природных ресурсов этих территорий.
На постсоветском пространстве практически всё происходящее так или иначе связано с обострённой борьбой за контроль над топливно-энергетическими ресурсами. «Первая ласточка» в этой сфере - пресловутая «сделка века», заключённая ведущими западными топливно-энергетическими гигантами, начиная с «Бритиш Петролеум» (BP), с властями Азербайджана в 1995 году. С тех пор прошло почти 14 лет, но только сейчас, приблизительно в последние 6-7 лет, активные участники тех событий начали признаваться, что их целью на самом деле был не Азербайджан а нефть и газ Казахстана и Средней Азии. Судя по всему, разговоры о том, что пресловутая «холодная война» завершилась и в мире более нет идеологических противостояний и конфронтаций, на самом деле были пустыми словами. На деле происходившие геополитические изменения в мире создали у ряда кругов на Западе соблазн довершить «разгром» бывшей советской территории. Во всяком случае, от 90-х годов осталось впечатление, что курс на децентрализацию и дезинтеграцию постсоветского пространства был с лёгкостью затем перенесён на саму Российскую Федерацию.
В этом плане мы сталкиваемся с неравнозначностью оценок политики вынесенных в заголовок крупных «стратегических игроков» в отношении огромной территории, условно называемой Центральной Евразией. Можно ли считать, что условия проведения политического курса России в этом сверхрегионе были абсолютно равными с условиями, в которых действовал в том же пространстве Запад - то есть США и Евросоюз? На наш взгляд, нет. Достаточно вспомнить, как вплоть до 11 сентября 2001 года Запад настойчиво навязывал России «дискуссию» о том, что-де необходимо дать независимость чеченскому криминальному режиму, а отъявленных бандитов официально принимал как «борцов за национальное освобождение от российской оккупации». Напомним - это говорилось о так называемых «полевых командирах» незаконных вооружённых формирований, которых впоследствии весь Запад, начиная с США, был вынужден публично признать членами тех самых международных террористических сетей, против которых была объявлена беспощадная война по всему миру.
При этом на протяжении всех 90-х гг. различные западные фонды, а по некоторым данным - и спецслужбы, оказывали им весьма реальную помощь, в том числе деньгами, оружием, военными инструкторами. Преподносилось всё это как неустанная забота о «соблюдении прав человека» в РФ, и, если это ещё помнится, под давлением Запада режим президента Бориса Ельцина был даже вынужден пописать капитуляционный мир с главарями «ичкерийских» банд в Хасавюрте (1996 г.).
Другими словами, Россия, вплоть до мягкого сценария отстранения от власти Б. Ельцина, являлась ОБЪЕКТОМ политических и стратегических разработок со стороны США, ЕС и, не исключено, таких государств, как Турция, Израиль, Саудовская Аравия, Пакистан. Только с момента прихода к власти Владимира Путина и лиц, которых принято называть «питерской командой», Россию можно воспринимать как более или менее равноправного с США, ЕС и другими стратегического «игрока» в Центральной Евразии. Однако и сейчас изредка проявляются рецидивы западной «любви» к любым антироссийским и антирусским элементам в национальных автономных республиках, в частности, Северного Кавказа, чему свидетельство - недавняя статья в британской «The Times», озаглавленная «Чеченское сопротивление подавлено - говорит Кремль». О каком «сопротивлении» в данном случае говорит журналист одного из ведущих СМИ в западном мире? Вопрос о том, насколько лицемерным был в отношениях с Москвой Запад всё время после схода с мировой политической арены СССР, на наш взгляд, не является праздным. В политике все время присутствует элементарный двойной или тройной стандарт - те, кто публично высказывает и, самое главное, активно действует против России и интересов российской государственности, сразу же получает статус борца за права человека или за права «угнетённого народа» и, соответственно, всестороннюю помощь и поддержку Запада. А вот если кто из тех же чеченцев бывал репрессирован (проще сказать - убит) самими «ичкерийцами» (допустим, за то, что смел высказывать идею о ненужности «ичкерийской независимости»), то это никогда не предавалось огласке на Западе и, разумеется, никогда не осуждалось как нарушение права на свободное высказывание и отстаивание своего мнения.
В сущности, ситуация сродни косовской - и там ведь поддержкой Запада пользовались только те албанцы, которые последовательно выступали и воевали против Сербии и сербов как народа. Сейчас же выясняется, что нынешние лидеры «независимого албанского Косово» содержали тайные концлагеря, в том числе и на территории соседней Албании, в которых гноили и даже разбирали «на органы» не только сербов или иных православных, но и самих албанцев-мусульман, если те имели несчастье подпасть под категорию подозреваемых в сотрудничестве со спецслужбами или армией Югославии. Но в гаагском Международном трибунале по военным преступлениям в бывшей Югославии нет ещё ни одного осужденного за преступления против человечества косовского албанца. Западу, видимо, трудно признать, что он поддерживал и поддерживает фашиствующую группу военных преступников.
До 1999-2000 гг. у России как у государства практически не было целеустремлённой политики - её отношения с другими постсоветскими республиками могли развиваться, да и развивались в основном исходя из интересов узких групп олигархов, чиновников, зачастую это бывало связано с личными симпатиями и антипатиями. Все попытки хоть как-то преодолеть катастрофические последствия распада СССР (а очень скоро выяснилось, что на самом деле ни одна из бывших союзных республик в одиночку не способна восстановить конкурентоспособную экономику и стабилизировать свою внутреннюю жизнь) проваливались. В ряде постсоветских государств даже прошли две-три гражданские войны - например, в Грузии. Попытки ельцинского режима инициировать реинтеграционный процесс - то с Казахстаном и некоторыми республиками Средней Азии, то с Белоруссией - на самом деле носили имитационный характер. Больше того - они «замораживались» сразу же, как только следовало недовольное мнение Вашингтона.
Есть красноречивое признание российских лидеров постельцинской эпохи о том, что созданное на месте СССР Содружество Независимых Государств (СНГ) на самом деле было организацией не во имя интеграции, а для того чтобы сделать «развод» бывших союзных республик мирным и наименее проблематичным, без опасений повторить «балканский прецедент».
Но всё коренным образом начало меняться именно в XXI веке. Россия не просто бросилась навёрстывать упущенное, но и вполне открыто вступила в жёсткое противоборство с США и ЕС за влияние и контроль на постсоветском пространстве. Визуально многие элементы этой борьбы облечены в форму острого соперничества за контроль над углеводородными ресурсами самой России, Казахстана, Туркменистана, а также Азербайджана и Узбекистана. В основе всего этого - не менее острая дискуссия о статусе Каспийского моря, бассейн которого и прибрежные зоны и являются (за исключением Казахстана и Узбекистана) основным «яблоком раздора». На деле всё гораздо сложнее, и дело не только в энергоносителях. В перипетии сталкивания на «взаимных курсах» политики России и Запада сложно вплетаются их интересы в таких близлежащих от южных и юго-западных границ бывшего СССР стран, как Турция и Иран, в какой-то мере даже и Ирак, коль скоро в этой де-факто раздробленной стране с каждым днём всё более актуализируется вопрос о возможном провозглашении независимости Иракского Курдистана.
Ход событий показал, что декларации в основном остаются декларациями, к тому же не отражают истинных намерений и устремлений России и Запада. Если, начиная с 2000 г., для РФ приоритетными стали отношения именно со странами СНГ и государствами, непосредственно граничащими с Россией (хотя бы потому, что в ряде таких стран русское и русскоязычное население составляло значительный процент), в силу чего Москва решила стремиться к реинтеграции хотя бы на экономическом и цивилизационном уровнях, то Запад, напротив, стремится как можно «дальше увести» СНГ от России. В том числе - посредством заманчивых предложений и посулов относительно возможной интегрированности в Совет Европы, ЕС и НАТО. При этом, если в СЕ, например, как оказалось, путь был не заказан и России, то вот что касается ЕС и НАТО, то тут у лидеров Запада хватало и хватает различного рода оговорок.
Мы умышленно не акцентируем внимание на энергетических проектах, выдвинутых Западом и Россией, хотя именно в них элемент столкновения интересов РФ, США и ЕС в Центральной Евразии выражен наиболее подчёркнуто. Просто, на наш взгляд, в реальности данный фактор геополитического острого соперничества отмеченных «стратегических игроков» вторичен, а не первичен. К тому же данная тема, безусловно, заслуживает отдельного подхода, поскольку в её рамках значительно возрастают роль и значение геополитических факторов Ирана. А значит, неизбежны и глубинные отходы от темы самой политики и вторжение в сферу мировой макроэкономики. Но и при исследованных вопросах легко заметить, что в Центральной Евразии, конкретнее - на постсоветском пространстве, Россия, ЕС и США не могут считаться союзниками и партнёрами.
И если дискуссии по вопросу о политическом будущем данного пространства даже и не квалифицировать как противостояние, конфронтацию, то, по крайней мере, уместно говорить об острейшем соперничестве и конкуренции, в том числе и на уровне рабочих проектов глобальных стратегических программ Москвы, Брюсселя и Вашингтона.